Выбор в любви - Страница 41

— Ничего, ничего.

Такси уехало, и в тут же минуту тяжелые дубовые двери дома распахнулись.

— А вот и твой возлюбленный! — провозгласил Ник, указывая на появившегося на крыльце Грега в окружении пожилой пары.

— Энн, познакомьтесь с моими родителями, — сказал тот, отступая чуть назад. — Моя матушка — тоже Энн, и отец — Клейтон.

— Здравствуйте. — Энн постаралась изобразить на лице вежливую улыбку, что далось ей не без труда. Девушка не могла понять, в чем причина внезапно охватившей ее слабости, — то ли в близком присутствии Ника, чья рука сейчас обвивала ее талию, то ли в лице не старой еще женщины, почему-то в одно мгновение приковавшем внимание Энн.

Мать Грега была низенькой — муж возвышался над нею, как великан, — и тонкой, почти эфемерной. Ее лицо хранило следы былой красоты, кожа поражала упругостью и свежестью, в светлых волосах седина была почти не заметна.

Сколько ей лет? На первый взгляд матери Грега можно было дать от сорока до шестидесяти. И только легкая паутинка морщин вокруг глаз да затаенная скорбь во взгляде указывали на то, что в прошлом этой женщины произошло нечто трагическое, унесшее прежнюю красоту. Энн не знала, почему ее так влечет это лицо, но противиться притяжению не могла, как ни пыталась.

— Прошу вас, заходите. — Мать Грега сделала приглашающий жест, и Энн почувствовала, как рука Ника еще крепче сжала ее локоть. Бросив быстрый взгляд на него, девушка увидела, что он также ошеломленно уставился на женщину в дверях.

— Ник? — спросила Энн испуганно, когда они вошли в дом и на минуту остались одни. — Что с тобой?

— Это невозможно. — Казалось, он разговаривал сам с собой. — Энн, ты говорила, что твою мать звали Линдой, Линдой Джонс. Так?

Она кивнула, пораженная выражением его лица.

— Тогда как же… — Он замолк на полуслове, потому что они уже входили на летнюю веранду, где был накрыт стол, а рядом стоял передвижной столик с батареей бутылок.

Когда все расселись, наступила странная тишина. Клейтон не отрывал глаз от жены, лицо которой почему-то стало белым как мел, и даже Грег, разливая вино по бокалам, чувствовал себя неловко. Чтобы понять, что происходит неладное, ему достаточно было нескольких коротких взглядов, брошенных на родителей.

— Грег говорит, что вы из Манчестера, Энн. — То, что мать Грега обратилась к ней, было как нельзя кстати, поскольку атмосфера неестественности происходящего начинала тяготить девушку. — Я так поняла, что вы приехали сюда отдохнуть? Набраться сил после перенесенной болезни?

— Да, вроде того. — Она уже рассказала обо всем Нику, так что не имело смысла лгать. — Я прямо из Манчестера, а потом уеду в Бирмингем, где собираюсь жить и работать. — Бирмингем или какой-то другой крупный город — Энн было все равно, но сегодня днем, когда Ник был занят своими делами на фермах, девушка выбрала именно Бирмингем.

Она почувствовала, как напрягся Ник, сидевший рядом с ней на маленьком диванчике для двоих, но промолчал, и у Энн не хватило смелости взглянуть ему в глаза.

— У вас в Манчестере семья? — Вопрос матери Грега прозвучал вполне естественно, однако Энн почему-то стало не по себе.

Что ей ответить? Однако легкое общение за столом не предполагало жесткой и горькой правды.

— У меня приемные родители, — просто ответила Энн, заметив, как в глазах женщины вспыхнул огонь. — Но наши отношения не сложились, поэтому у меня нет семьи — по крайней мере, в том смысле, какой вы вкладываете в это слово.

Сердце девушки забилось сильнее, когда она осознала, что уже видела эту женщину — неведомо где и когда, но видела! Однако мозг Энн словно сковал лед, так и не растаявший за те месяцы, что она жила с неожиданно открывшейся правдой о себе.

— У вас есть второе имя? — Увидев, как Клейтон сильнее сжал плечо жены, Энн скорее шестым чувством поняла, чем ощутила, что Ник сделал то же самое.

Тело Энн напряглось как струна. Она продолжала всматриваться в лицо женщины напротив, не способная вымолвить ни слова. Время словно остановилось, и Энн видела все, как на мгновенной фотографии: Грега и Морин, застывших от изумления, одинокую птицу, парившую в голубом небе, тень, упавшую на лицо матери… На лицо ее матери!

— Филлис, — еле слышно выдохнула Энн.

— И тебе сейчас двадцать один год, и у тебя на бедре маленькая родинка в форме полумесяца… Энн, о, Энн!

— Мама!

— Доченька моя, мое драгоценное сокровище!

Энн не заметила, как оказалась в объятиях матери, глаза обеих были полны слез. Девушка слышала голоса, чувствовала, как ее дружески хлопают по плечам и с чем-то поздравляют, но прошли еще бесконечно долгие минуты, пока она смогла наконец поднять голову. Мать сидела с ней рядом на диване, и они были одни на веранде. На лице матери — теперь Энн знала, почему оно показалось ей таким знакомым, — еще не успели высохнуть слезы, но оно уже сияло каким-то внутренним светом, и Энн без слов поняла все, что хотела узнать.

— Ты не против того, что я тебя разыскала? — прошептала девушка. — Я думала…

— Против?! — Глаза матери на мгновение закрылись, черты лица заострились. — Я двадцать один год жила в ожидании этого дня, видела его во сне, грезила о нем. Если бы не вера, что он наступит и мы опять соединимся, я бы сошла с ума.

— Но почему же… — Энн резко оборвала себя.

— Почему, испытывая все это, я оставила тебя, ты это хочешь спросить? Рассказать тебе все с самого начала? За то, что я сделала, мне нет прощения, но если ты хотя бы попыталась понять…

Энн кивнула, все еще не осознавая в полной мере, что произошло.