Выбор в любви - Страница 38

При мысли об этом глаза ее наполнились слезами, но огромным усилием воли она заставила себя сдержаться и не разрыдаться.

— Да, в Слоу меня привел не случай, — согласилась она. — Все было спланировано.

В глазах его промелькнула радость от сознания, что Энн готова открыться, но счастливый огонек быстро погас, когда он увидел, каким глубоким горем наполнился ее взор. Ник попытался было снова приблизиться к ней, но на сей раз Энн так резко и решительно уклонилась от его объятий, что он решил не настаивать: было видно, что силы девушки и так на пределе.

— Несколько месяцев назад я заболела гриппом, а потом он перешел в воспаление легких…

Он молча выслушал ее горестную историю, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Внутри же у Ника бушевала ярость, направленная против тех, кто нанес такую тяжелую травму девушке, сидевшей перед ним на траве. Нику понадобилась вся его воля, чтобы противостоять желанию заключить Энн в объятия, потому что он понимал: еще не время. Она должна выговориться — дать гною вытечь из раны.

— И у тебя до сих пор нет никаких идей, кто твоя мать и где она? — мягко спросил он, когда Энн замолкла. — Никаких зацепок?

— Никаких.

Энн поразило участие, с которым он спросил об этом. Она ожидала услышать в его голосе все, что угодно: презрение, недоверие, даже отвращение за ее обман или самодовольную ухмылку на худой конец… Но сочувствие, с каким Ник выслушал ее рассказ, пугало еще больше: он, как змей-искуситель, завораживал ее и лишал последних сил сопротивляться.

— Иди ко мне. — В голосе его сквозили такая нежность и страстное желание, что Энн почувствовала, как у нее напряглась спина.

— Нет, Ник. — Ей было невыносимо трудно взглянуть ему в глаза и произнести то, что нужно было сказать давным-давно. — Теперь, когда я поведала тебе все о моей матери и прошлой жизни, ты поймешь, что мой отъезд никак не связан с тобой, и…

— Отъезд? — Он переспросил тихим голосом, но Энн показалось, что слышит крик, от которого у нее все сжалось внутри. — И ты полагаешь, я дам тебе уехать?

— В данном случае у тебя нет выбора, — твердо произнесла Энн. — Я не твоя собственность.

— Нет, ты моя — вот тут. — Он положил ладонь на сердце, а гнев и разочарование, которое Ник и не пытался скрыть, превратили его глаза в две узкие щелки-амбразуры. Он никогда еще не выглядел таким прекрасным и неотразимым, подумала Энн с жалостью к себе, но нужно было пройти и через это. Ник заслуживал лучшей подруги, чем она, ему нужна страстная и энергичная молодая жена, сильная телом и душой, которая работала бы рядом с ним, делила бы кров, создавала семью, рожала ему детей…

А ей никогда не достичь того, чего он ожидает от своей жены, и наступит день, когда обжигающие серые глаза покроются корочкой льда, сердце его остынет, и получится так, что Энн разрушит и его жизнь — как прежде разрушила свою.

— Я уезжаю, Ник. — Голова ее горделиво взметнулась вверх. — Я решила.

— А как же мать? — тихо спросил он.

— Теперь это уже не имеет значения.

— Ты приехала сюда, бросив работу, друзей, и теперь заявляешь, что это не имеет значения? — продолжал допытываться Ник. — Прошло же всего несколько недель, а ты так резко меняешь планы! Что произошло?

Ты, хотелось ей ответить, но вместо этого Энн пролепетала:

— Это была изначально глупая идея. Да, я могу испортить ей жизнь, разозлить ее, заставить раскаиваться, но больнее всего в результате будет мне самой… — Голос Энн сорвался.

— А вдруг она обрадуется, вновь обретя тебя? — мягко произнес Ник, видя, какие страдания причиняет Энн этот разговор. — Ты допускаешь такую возможность?

— Она оставила меня, когда мне было всего несколько недель отроду, и с тех пор ни разу не предприняла ни единой попытки даже справиться обо мне. Она знала, где я, и могла связаться со мной все это время… но не захотела. — Энн закрыла лицо дрожащими руками. — Таковы факты.

— И ты ненавидишь ее за это?

— Сейчас я уже не знаю, что за чувства испытываю, — ответила Энн. — Только знаю, что она где-то здесь, поблизости, и что она меня не узнает, если встретит на улице. Я приглядывалась ко всем женщинам ее возраста, всматривалась в их лица и все время ловила себя на том, что ищу то, сама не знаю что! Больше выносить это я не в силах, — шепотом закончила она.

— Если ты убежишь сейчас, то будешь убегать от своего прошлого всю оставшуюся жизнь. Ты это понимаешь? — мрачно спросил Ник. — Забудь на мгновение о нас с тобой. Даже несмотря на то что я думаю по этому поводу, ты должна остаться. Поверь мне: я знаю здешних людей и смогу тебе помочь…

— Мне не нужна твоя помощь, Ник. — Стена одиночества, окружавшая Энн с раннего детства, сейчас выросла сразу на тысячу футов. — Ты можешь думать сколько угодно, что любишь меня, но на самом деле это не так. Ты меня не знаешь. То, что ты чувствуешь…

— Не говори мне, что я чувствую, Энн. — Теперь он рассердился не на шутку. И когда девушка попыталась отступить, Ник крепко схватил ее за руку, заставив остаться на месте. — Я могу понять то, что ты не испытываешь по отношению ко мне того же, что я — по отношению к тебе. Но мне тридцать лет, черт побери, и я уже не мальчишка, чтобы не знать, чего хочет мое сердце!

— Но и я знаю, чего хочу или не хочу! — Никогда еще ее прозрачно-голубые глаза не лгали так, как в этот раз. — Ни Слоу, ни сельскую жизнь, ни…

— Ни меня? — закончил он мрачно, поигрывая желваками на скулах.

— Ни тебя. — Энн была вынуждена произнести это, потому что, глядя на него, испугалась, что он силой вытянет правду из нее. — Я хочу сделать карьеру в одном из крупных городов, не зря же я готовилась к экзаменам, пока болела. — Энн стремилась, чтобы ее слова звучали как можно весомее, потому что в горящих глазах Ника светилось откровенное недоверие. — Хочу свою квартиру, нарядную одежду. Не хочу, чтобы мной кто-либо повелевал — кроме меня самой… — Если и существовала картинка из разряда «ужастиков», которая могла бы произвести впечатление на Энн, то это была та самая, которую она только что нарисовала. — Хочу посмотреть мир, хочу удовольствий…